Форум

Название: Liebe ist für Alle da, Nicht für mich.
Персонажи: Шнайдер/Пауль, Пауль/Рихард - основной.
Жанры: Слэш (яой), Ангст, Драма, Психология
Предупреждения: OOC

Было очень холодно. Солнце давно опустилось за горизонт, ночь окутала весь город, который готовился ко сну. Улицы понемногу пустели, уставшие люди спешили домой, где многих ждали члены семьи, за весь день успевшие соскучиться друг по другу. Порывистый ветер норовил сбить с ног, в лицо хлестал ледяной дождь, который особенно хорошо был заметен под тихим неровным светом уличных фонарей. Погода была, мягко скажем, отвратительной.
Шнайдер замер, разглядывая свое отражение в огромной луже, подсвещенной светом витрины магазина, стоящего напротив. Поверхность воды рябила от падающих в нее капель, однако Кристоф не придавал этому ровным счетом никакого значения. Его волосы, теперь уже коротко стриженные, были мокрыми насквозь и падали Шнайдеру на лицо, завиваясь от высокой влажности. Легкая осенняя куртка была застегнута не до конца, поэтому иногда капли дождя залетали ему за шиворот, но ударник этого будто бы не чувствовал. Он всегда любил дождь. Дождь – своеобразный плач природы, по крайней мере, Кристофу нравилось так думать. Красивое олицетворение, которое как никогда подходит к его жизни, особенно в данный момент.
***
Раньше Шнайдер мало задумывался о том, что такое любовь. И вообще, не особо хотел рассуждать на эту тему, выводить какие-то свои особенные теории по поводу этого чувства. К тому же, он больше склонялся к тому, что не верит в любовь, а все, что у него когда-либо с кем-либо было, это всего лишь мимолетные слабости, которым он по глупости позволял задерживаться в своей жизни. Не более того. Порой, Шнайдер даже не верил в существование дружбы, но это было временно, и то, только в те моменты, когда в коллективе были проблемы. К Паулю Кристоф всегда чувствовал какое-то особое отношение, непохожее на то, что было между ним и другими раммштайновцами. Особенная, крепкая дружба, которая, как казалось ему, уже пережила свой кризис в самом начале образования Rammstein. С Ландерсом всегда можно было от души посмеяться, весело провести время, просто отдохнуть от всего. Присутствие ритм-гитариста порой напрягало многих, например, Круспе. Рихард ругался с ним почти каждый день, порой разборки доходили до битья аппаратуры, а иногда чуть ли не до рукоприкладства. Шнайдер считал, что Ландерс и Круспе - два настолько разных человека, что было непонятно, как группа вообще не развалилась на почве таких скандалов и разногласий. Кристофу казалось, что этих двоих ничего не связывает, кроме группы и той музыки, которую они все играли, он всегда чувствовал себя наиболее приближенным к Ландерсу человеком, тем, кто всегда и во всем будет для него первым. Первым, кому он позвонит, если будет нужно, первым, кого попросит приехать, первым, к кому обратится, если будет нужна помощь. А главное, сам будет тем, кто является «первым» для барабанщика. Шнайдер не сомневался в этом до недавнего времени.
В момент все резко изменилось. Все скандалы прекратились в один из дней, когда была запланирована утренняя репетиция. Все уже давно собрались, не хватало только Рихарда и Пауля, которые опаздывали уже на полчаса. Шнайдер нервничал, ведь у ритм-гитариста никогда не было такой привычки, он всегда был чуть ли не самым пунктуальным, в отличие от самого ударника, который позволял себе задерживаться и на час, и на два. Мобильный того не отвечал, но Кристоф не уставал набирать номер раз за разом. Тилль тоже пробовал дозвониться до соло-гитариста, но его телефон также был в не зоны доступа сети. Кристоф со злостью отбросил свой мобильный.
-Черт возьми, кто-нибудь знает, куда вчера пошел Пауль после репетиции? – выудив одну сигарету из пачки Оливера, лежащей на столе, спросил Шнайдер.
Басист и Тилль практически одновременно пожали плечами, оба были увлечены своими делами. Ридель настраивал свою любимую гитару, а Линдеманн увлеченно читал газету, периодически помечая что-то карандашом. Флака перестал печатать и повернулся на голос ударника:
-Насколько я знаю, они вчера с Рихардом … Ну, я ведь всегда последним ухожу, - запнулся клавишник, - и видел, как они поехали куда-то. Логично предположить, что их нет по какой-то одной причине, - заключил он.
Шнайдер был удивлен настолько, что ему понадобилось некоторое время, чтобы осознать то, что только что сказал Кристиан. Куда они вдвоем могли поехать? А главное, зачем? Вся эта ситуация немного насторожила ударника, ведь, казалось бы, это само по себе звучит абсурдно. Может такое быть, что клавишнику показалось? У него же такое плохое зрение.
-Флака, ты уверен? – Недоверчивый взгляд, - Быть может, ты кого-то с кем-то спутал?
-Шнайдер, не говори ерунды, я уверен в том, что видел! – Возразил Лоренц немного обиженным тоном, - Также как и в том, что вижу сейчас тебя.
Кристоф затушил сигарету в пепельнице. Подошел к окну. Сейчас он стал нервничать еще больше. Какого хрена тут вообще происходит?
Дверь студии резко и со скрипом отворилась, и вовнутрь ввалились слегка помятые, но настолько веселые ржущие гитаристы. Запах перегара довольно быстро наполнил все помещение, от чего Шнайдеру стало вообще нехорошо. Было видно, что оба не совсем трезвы, но сказать, что они пьяны, как говорится, «в хлам», было нельзя. Хватаясь друг за друга, и чуть ли не в обнимку, они протопали до дивана, после чего плюхнулись на него и снова начали смеяться.
-А помнишь, - хихикнул Ландерс.
-Ты тоже об этом подумал?
Взрыв хохота снова разлился по студии. Тилль скептически посмотрел на них, после чего продолжил заниматься своими делами. Оли и Флака переглянулись, после Ридель подошел к столу, забрал свои сигареты, и они вышли из помещения.
-Пауль, а ты почему на звонки не отвечаешь? – Немного растерянно спросил ударник.
-У меня батарейка села, - подмигнул Ландерс, сразу же повернувшись к Рихарду и продолжив с ним что-то активно обсуждать. Периодически оба смеялись, причем так, что чуть ли не катались по полу. Кристоф почувствовал себя как никогда обескуражено. Обычно, все было по-другому. Он всегда уходил с Ландерсом в курилку, где они болтались добрых полчаса, разговаривая, как правило, ни о чем. Это всегда поднимало Шнайдеру его настроение, потому, как говорил ритм-гитарист, с таким настроением по жизни просто нельзя. Ведь барабанщик был жутким пессимистом. Сейчас же, Пауль был полностью поглощен Рихардом, ни на секунду не отрываясь от разговора с ним. Неизвестно, сколько бы еще это продолжалось, если бы не заявился продюсер, втолкнувший в помещение клавишника и басиста, не начал бы орать на всех, расталкивая каждого к своему инструменту. Кристоф пытался не придавать всему случившегося с Паулем и Рихардом какого-либо значения. Но он просто не мог сосредоточиться на игре, видя перед собой гитаристов, то и дело улыбающихся и подыгрывающих друг другу. Под конец его это вывело окончательно. Он пулей вылетел из репетиционной, с шумом хлопнув дверью. Наивно надеясь, что Ландерс последует за ним, чтобы узнать что произошло, он простоял около своей машины еще несколько минут, затем разозлившись еще больше, с силой вдавив педаль газа в пол, он умчался домой. Перебив несколько тарелок и других столовых приборов, он более - менее пришел в себя. Целую ночь он не спал, и сидя в полной темноте своей комнаты, пытался разобраться в первую очередь в том, что его так разозлило. То, что они пили всю ночь без него? Нет, вряд ли. То, что они пили всю ночь без него, и им было хорошо? Нет, но уже ближе. То, что вообще могло произойти той ночью? То, что сегодня они светятся как лампочки? И… Будто бы счастливы? Уже теплее. Шнайдер так и не смог прийти к окончательному выводу. С утра он чувствовал себя разбитым не только физически, но и морально. С трудом приведя себя в порядок, он снова отправился на репетицию. Несколько дней подряд он наблюдал эту «сладкую парочку», которая, видимо, была настолько сладкой, что была просто не состоянии отлипнуть друг от друга. Кристофа с каждым днем это раздражало все больше и больше. Но однажды случилось то, что окончательно выбило его из колеи.
Проходя мимо курилки в сторону туалета, Шнайдер услышал оттуда какие-то странные звуки. Тихо прислонившись к стене, он попытался прислушаться к тому, что там происходит, но это изменило крайне мало. Пытаясь сделать это как можно незаметнее, Кристоф заглянув в щелку приоткрытой двери. То, что он там увидел, заставило его покрыться холодным потом. Рихард, стоящий спиной ко Шнайдеру, целовал Ландерса, сидящего на широком подоконнике курилки. Все это выглядело так… Неестественно. Неправильно. Нереально. Пронаблюдав это еще несколько мгновений, Кристоф больше не мог это видеть. Несколько секунд, чтобы добежать до туалета. С грохотом захлопнуть кабинку. Ноги подкашиваются сами собой, он сползает по стеночке, падает на пол. Абсолютно все равно, насколько тут грязно. Он, кажется, все понял. Понял, что его терзало все эти дни. Понял, из-за чего все это произошло, и, кажется, понял, почему ему так больно. И теперь эта жгучая боль пронизывает все его существо изнутри, заставляя чуть ли не извиваться на полу. Ненавидишь себя из-за того, что по твоим щекам катятся слезы, ты, оказывается, настолько слаб, что даже не можешь их сдержать. Черт возьми, вот оно, осознание того, что ты мог быть на месте Рихарда. Вот оно, вот оно то, чего ты, оказывается, хотел. Вот что на самом деле ты чувствовал к этому маленькому гитаристу. Черт, но ведь этого просто не может быть. Просто потому, что не может. Шнайдер не знал, сколько он так просидел, но видимо очень долго. Он понимал, насколько, наверно, глупо выглядит, но было абсолютно все равно. Такая слабость казалась нереалистичной, особенно для него, человека, который непроницаем, человека, который практически не способен на жалость, ведь он не один год выстраивал эту стену хладнокровия, которая была разрушена за какой-то жалкий день. В себя он пришел только лишь когда услышал голос Тилля, пытающегося открыть кабинку. Он что, уснул? Или потерял сознание?
-Черт возьми, Шнайдер, - Линдеманну наконец-то удалось это сделать, однако хлипкий замок с двери окончательно слетел, - Что с тобой? – Сразу же подскочил к нему, пытаясь помочь ударнику подняться, однако ноги того держать отказывались, - Шнайдер! Да не молчи ты, тебе плохо? – Взволнованно тряс Кристофа солист.
-Т…Тилль, все в порядке, - держась за солиста пробормотал Крис, - я просто… Упал. Подскользнулся. И упал, - на ходу придумал оправдание ударник.
-Тебе в больницу надо, чтобы врач осмотрел, - Тилль перекинул одну руку Шнайдера себе через плечо, желая помочь тому дойти до машины, но Кристоф мягко высвободился и покачал головой.
-Нет, не нужно, все в порядке, я сейчас поеду домой, просплюсь, и…
-Ты за руль собрался в таком состоянии? С ума совсем сошел? Не хочешь в больницу, хотя надо бы, тогда давай я тебя до дома довезу, а то, я боюсь, не доедешь!
Шнайдер кивнул. И правда, вести машину у него не было никаких сил.
Сидя на заднем сидении Тиллевской машины, Кристоф вспомнил то, о чем забыл спросить.
-Тилль, а где Пауль? – Тихо проговорил он.
-Ландерс? Они с Рихом уехали к нему. Говорят, что хотят отрепетировать какую-то новую гитарную партию. Что-то новенькое придумали.
Шнай откинулся на сидение и закрыл глаза. Ну, конечно же, гитарную партию. Боль снова накатила волну на его сознание, захотелось как можно быстрее попасть домой, выпить чего-нибудь, и провалиться в сон, чтобы поскорее забыть этот день. А возможно ли вообще, забыть это?
-Крис, Крис! Тебе опять плохо? – Солист повернулся к нему и потряс за плечо. В глазах его читалось неподдельное волнение.
-Нет, нет, Тилль, все хорошо, я просто устал. И хочу спать. А репетиция вообще была? – Вдруг осенило Криса. По сути, Шнайдера не было несколько часов, поэтому тот факт, что его начали искать только к обеду, немного смущал барабанщика.
-Да нет, конечно, не было. Эти двое уехали, как я и говорил. Флака с Оливером рубятся в компьютер. Тоже мне! Нашли забаву, - буркнул вокалист, - ну, а я так смотрю, а тебя нигде нет. Пошел искать. Нашел, как видишь.
-Нашел, - повторил Кристоф.
Весь остальной путь до дома прошел практически без разговоров. Проводя Шнайдера до квартиры, Линдеманн еще раз удостоверился в том, что все в порядке, после чего сам поехал по делам.
Тишина, встретившая Кристофа дома, давила на сознание. Все, вроде бы, было как обычно, однако он знал, что как обычно больше не будет никогда. Мировозрение перевернулось, а все еще не успело улечься по полочкам. Он открыл для себя отношения двух гитаристов, но также открыл и свои чувства. Что же это, неужели та самая любовь, в которую он никогда не верил?
Выпив полбутылки коллекционного коньяка, который он берег для особых праздников, Шнайдер отрубился прямо на кухне, успев подумать только о том, что теперь необходимо смириться. Большего он сделать не может. К сожалению…
***
Лужа, которую так внимательно рассматривал ударник, стала покрываться тоненькой корочкой льда. К ночи холодало все сильнее и сильнее, вместе с дождем посыпало некое подобие снега. Витрина магазина погасла, молодая продавщица, выходя из двери, перевернула табличку, на которой теперь красовалась яркая красная надпись «Закрыто». Посмотрев на дисплей мобильного, Кристоф отметил, что уже давно за полночь. Убрав с лица мокрые волосы, он аккуратно раздавил тонкий лед на лужице. Ему это напомнило детство, когда он возвращался домой после прогулки с друзьями с промокшими ногами, а мать орала на него за такое поведение и небрежность во всем. Шнайдер улыбнулся одними краешками губ. И сейчас он ни капли не изменился, хотя и прибавилась львиная доля пессимизма.
Он практически смирился. Он даже почти научился радоваться тому, что Ландерс счастлив с Круспе. Но он до сих пор не мог простить себе того, что отрицал многие годы. Он сам был виноват в том, что упустил момент. Ненависть к себе навсегда поселилась в его сердце.
Кристоф достал из брюк пачку сигарет, закурил, и направился домой.