Форум

«….Новое турне. Мы снова вместе едем в уже ставшем вторым домом автобусе. Раннее утро. Несколько часов назад закончился очередной концерт. Уставшие, утомленные After-party, одногруппники отрубились почти моментально. В плавно скользящем по шоссе автобусе практически нет посторонних звуков. Довольно тихо. Я даже слышу шуршание бумаги под ручкой.
Почему-то совсем не хочется спать. Не зная, чем заняться, решил убить время делая записи в дневнике. Отовсюду доносится посапывание. Сон… Он раскрывает людей. Все то напускное и искусственное, что доминирует в их облике днем, исчезает, уступая место совершенно другим чертам, которые, на мой взгляд, и являются истинной сущностью. Лицезреть ее порой довольно забавно. Вот, рядом со мной, вытянувшись в полный рост, раскидав руки и смяв одеяло, безмятежно похрапывает Шнайдер. Что тут скажешь? Счастливое лицо счастливого человека.
На диване у окна калачиком свернулся Пауль, чья помидорного цвета пятка виднеется сквозь протершийся носок. Человек-моторчик, эдакий доморощенный Карлсон, он и во сне выглядит совершенным ребенком. Хотя…есть на его лице некая тень обиды. Я догадываюсь, как порой ему хочется, чтобы его воспринимали всерьез, считали лидером. Мальчишески насупившийся вид говорит сам за себя.
А вот, растянувшись на самой большой кровати, дрыхнет…нет, не Тилль—Рихард . Окончательно испортившаяся укладка, испачканная тенями и прочей дребеденью наволочка…Он напоминает мне одну из моих подружек-однокурсниц. Серьезный, брутальный тип? Я вас умаляю! Посмотрите на эту физиономию, на эту позу! Ну где здесь вы видите его фирменную «трагичнокрутость»?! Актер ты, Риха)
Олли….Бедный мистер Ларс, по-моему вы явно переборщили сегодня с коктейлями. Мученический с зеленоватым оттенком вид я объясняю только этим.)
Ну и наконец Тилль. Хм, надо поглядеть как он спит. Как это ни странно, его всегда запихивают спать на верхнюю полку. Неразумная, но довольно привычная картина. И запихивать его туда приходится, разумеется, мне. Не менее парадоксально, но тоже факт. Наблюдаю свешивающуюся руку. Точно надо встать и поправить. А то еще свалится, и тогда будет этот загадочный русский «каюк», о котором иногда говорит Пауль. Встаю, поворачиваю его поудобнее. Уставшее, слегка бледное лицо. Не могу понять, что оно выражает. Поправляю прядь, упавшую прямо ему на глаза. Тяжелые, черные, слегка тронутые серебром волосы. На миг моя рука застывает, прикоснувшись к его щеке. Его ладонь внезапно накрывает мою. Теплая, неожиданно мягкая.… Не могу интерпретировать его плутоватую полуулыбку, но то, что отражено сейчас на моем лице, глубокого анализа для понимания не требует…»